Железная Игра
Глава 7. ГИГАНТЫ "ЖЕЛЕЗНОЙ ИГРЫ"
· Мышечное чудо из Америки
· Власов – человек из XXI века
· Токийская дуэль
· Есть ли у силы край
· Алексеев – человек без нервов
15 июня 1955 года в Москве шел дождь. День выдался холодный и сырой. Закутавшись в плащи, растянув над собой газеты, распустив зонты, пятнадцать тысяч зрителей сидели в открытом Зеленом театре и терпеливо ждали начала тяжелоатлетического спектакля.
О предстоящей встрече штангистов СССР и США говорили в трамваях, банях, магазинах, ресторанах, кино... К вечеру улицы стали вымирать. Неудачники, не попавшие в Зеленый театр, мотыльками летели на огонек телевизионных экранов. Переворачивая все привычные понятия о числе своих приверженцев, штанга брала реванш у шайбы и кожаного мяча.
Честно говоря, если бы встреча не состоялась и лишь один человек остался показать себя и свою силу, наверно, из-за него одного тысячи людей не ушли бы со своих мест. Но с одним условием. Этим человеком должен был быть Пауль Андерсон.
Когда на Внуковском аэродроме он шагнул из самолета и ступил на шаткий трап, восторженное "ого-о-о!!!" вырвалось из наших уст. Дикси Деррик - "подъемный кран", как прозвали Андерсона, действительно потрясал воображение. Короткий рукав рубашки обнажал мощные руки. Формой они напоминали бычью ногу. Чудовищный бицепс Андерсона в окружности составлял 57 сантиметров. Если б одну ногу у Пауля можно было бы отнять, а из оставшейся сделать две, они бы и тогда удивляли своей толщиной.
22-летний Деррик при росте 177,5 сантиметра весил 165 килограммов. При ходьбе он раскачивался и здорово напоминал циркуль: стоя на одной ноге, другой он чертил дугу и выносил ее вперед. Перенеся на нее опору, чертил дугу другой. Такая походка еще больше подчеркивала его громоздкость и мощь.
Едва ступив на московскую землю, Андерсон сразу стал необычайно популярен. Научные работники и пенсионеры, школьники и домохозяйки жадно впитывали новости о чудо-человеке. Толки и кривотолки расходились по Москве, как круги по воде. Говорили, что вице-президент США Ричард Никсон принимал Андерсона в Белом доме. Тренируется Пауль прямо у себя в спальне, где он установил помост и оборудовал маленький спортивный зал. Уже в 19 лет он весил 120 килограммов. Он метал диск, толкал ядро и в университетской команде штата Южная Каролина считался одним из лучших игроков в американский футбол. Но в конце концов ему надоело таскать по полю свое грузное тело, и в 1952 году Пауль впервые пришел в тяжелоатлетический зал. Он стремительно прогрессировал и в 1954 году, наверно, мог бы стать чемпионом мира, но подвела травма - порвал связку на левой руке. Только поправился, как попал в автомобильную катастрофу. И все-таки свое тяжелоатлетическое счастье он не упустил.
О штурме 500-килограммового рубежа тогда говорили гораздо меньше, чем впоследствии о 600 килограммах. Наверно, потому, что мало кто верил в успех такого штурма. 30 лет ожидания сделали скептиков из самых заядлых оптимистов. И тут, как джинн из бутылки, возник чудо-силач и, небрежно проломив непреодолимый барьер, сразу набрал (правда, официально результат этот тогда не был утвержден) 518,5 килограмма! Тяжелоатлетический мир был шокирован. Он вынужден был поверить в чудеса.
Андерсон стал живой легендой, которую можно потрогать и пощупать. Одному журналисту он в шутку сказал, что на лужайке перед его домом пасется несколько коров, чтобы он, Пауль, каждое утро мог выпивать 12 литров молока. Журналист "на полном серьезе" сообщил об этом факте своим читателям. Если бы он, Андерсон, сказал, что каждое утро съедает на завтрак жареную овцу, и тогда никто не осмелился бы сомневаться.
На совместную тренировку с американцами мы шли как на откровение. Опять же из-за Андерсона. Чудо или торжество метода? Вот что интересовало меня больше всего.
Разминаться Дикси Деррик, оправдывая свою кличку, не стал. Взял на грудь 147,5 килограмма (с результатом 145 и меньше Джон Девис пять раз становился чемпионом мира) и спокойно выжал 6 раз подряд. Ничего себе начало! Потом он заказал 172,5 килограмма, что на 4 килограмма превышало мировой рекорд канадца Дага Хэпбурна. Не замечая нашего остолбенения, Пауль 3 раза выжал этот вес. На этой же тренировке он вырвал 135 килограммов; лежа на скамье, 3 раза выжал 205 килограммов.
Под занавес босой Андерсон взял на плечи 275 килограммов. Гриф согнулся дугой. Пауль тряхнул штангу, словно показывая, что этот чудовищный вес для него пустяк. И действительно, сила его циклопических ног, похожих на перевернутые пирамиды, не знала границ. Он легко присел пять раз. По всему было видно, что это не предел. В зале, куда битком набился народ, вспыхнули аплодисменты. Мы и сами не заметили, как тренировка превратилась в спектакль. Никаких методических или технических открытий я не сделал. Однако факт оставался фактом: мировые рекорды падали словно кегли. Добродушный курчавый швед баловался ими, как двухпудовичком.
В Зеленом театре старый соперник Дэвид Шеппард взял у меня реванш за поражение на венском чемпионате мира. В минуты вдохновения он умел забыть о своих и чужих рекордах и был смел, как только может быть смел штангист. Я упорно боролся в каждом движении,. но он оказался еще упорнее и обошел меня на 7,5 килограмма. К счастью, на командный результат это уже не могло повлиять. Победу мы себе обеспечили. Тем не менее самое интересное оставалось впереди.
Андерсон выступал следом за мной. Потный и разгоряченный, я стоял за кулисами, а он невозмутимо лежал на кушетке, и грудь его тихо вздымалась, как у человека, который после неторопливого воскресного обеда прилег отдохнуть. Когда назвали его фамилию, он со слоновьей грацией слез с кушетки и прямиком отправился на помост.
Хотя А. Медведев находился на сцене и подходил к штанге, его присутствие не ощущалось. Полновластным хозяином помоста был Дикси Деррик. Свое тяжелоатлетическое соло он исполнял с каменным спокойствием, Унизанная дисками штанга послушно путешествовала вверх и вниз. Но она наливалась неимоверной тяжестью, когда ее пытался поднять Алексей Медведев. В тот вечер наш атлет отстал на 67,5 килограмма.
Андерсон уехал в свою Америку, оставив убеждение, что клин можно вышибить только клином. Чтобы соперничать с чудом, требовалось такое же чудо иметь на своей стороне.
Через несколько лет Медведев все же сумел отыграть у Андерсона 57,5 килограмма. Он приблизился к нему вплотную. Почти догнал. Но годы уже давали себя знать. Андерсон к тому времени ушел в профессионалы. Преемников равного калибра у него на родине не нашлось. Рекорды "крошки Пула" стояли как скала. Уходя, он "хлопнул дверью" на первенстве США, и от новой суммы вздрогнул тяжелоатлетический мир. 533 килограмма - такое "завещание" оставил Деррик силачам, которые шли по его стопам.
Пять лет на рекорды Андерсона никто не посягал. Но дело было сделано. Штанга, которую он поднимал, стала камертоном, по которому сильнейшие атлеты мира упорно настраивали свою мощь.
ПЕРВЫЙ ВИТОК СПИРАЛИ
В 1959 году на первенстве мира в Варшаве от нашей команды выступал новый чемпион Советского Союза Юрий Власов, сменивший Алексея Медведева на посту сильнейшего человека страны. 500 килограммов
в сумме троеборья - столько потянула в тот год корона чемпиона мира. И поскольку рекорды Андерсона продолжали стоять, легенда об атлете, который рождается раз в сто лет, осталась жить.
Дикси Деррик создал себе репутацию сверхчеловека, мышечного чуда, феномена от штанги. Когда он сложил с себя звание сильнейшего на земле, его слава от этого не перестала существовать. Она как бы повисла в воздухе. Она ждала человека, который приберет ее к рукам. Судьба заранее обрекала такого человека на исключительную популярность. Слава Андерсона сама по себе была необъятной, глобальной величиной. Слава богатыря, который сумеет Андерсона побить, равнялась этой величине, возведенной в квадрат.
В свое время Дикси Деррик появился в тяжелоатлетическом мире словно свалился с луны. Возможно, американцы этого не почувствовали, но нас быстрота его появления застала врасплох. Вероятно, по аналогии и свое отечественное чудо мы ждали как пришельца с другой планеты. Где-то в тайге, в Сибири, живет гигант, который даже не подозревает, насколько он силен. Его нужно искать. Как ищут золото и драгоценные камни.
А чудо тем временем уже созрело. Юрий Власов готов был доказать миру, что рекорды в тяжелом весе не зашли в тупик. Правда, он весил всего 123 килограмма, зато был быстр, резок, хорошо координирован. Как известно, сила равна массе, умноженной на ускорение: F=ma.
Андерсон обходился без всяких ускорений. Его сила была медленной, незамысловатой. Власов же стал первым из породы атлетов будущего - он отличался необычайной для тяжеловеса стройностью, нервностью, в нарушение всех канонов не обладал выпирающим вперед животом. Там, где его предшественники равномерно и медленно жали штангу вверх, он призывал себе на помощь мышечный взрыв.
В чем это проявилось? И в 1959 году, когда он впервые стал чемпионом мира, и на Римской олимпиаде, и в 1961 году, и даже в 1962-м в жиме Власов не сумел перекрыть медленную андерсеновскую мощь. И потом, когда в сумме троеборья Пауль остался далеко позади, все равно отрыв в жиме оставался сравнительно невелик. Зато в рывке и толчке Власов заставил ускорение работать вовсю. Именно темповые движения обеспечили его преимуществу солидный вес.
Римский поединок Власова и американца Бредфорда - это было столкновение школ, новой и старой.
В этом случае другой американец, Шеманский, хотя в спортивном смысле был стар, тем не менее олицетворял собой новый стиль.
В сопровождении почетного эскорта - четырех наших только что "состоявшихся" чемпионов Игр - Власов с безоглядной решимостью направился в "Палацетто делла спорт". Вес Юрия - 123 килограмма. Бредфорда - 143. Кто победит? Мнения резко разошлись.
Еще с конца прошлого века повелось, что тяжеловесы сложением напоминали платяной шкаф, имели необъятные животы и спины шириной с парадную дверь. Природа работала над ними не резцом, а топором. Джим Бредфорд был продолжением этой древней династии.
Когда негр с чудовищно широкой грудью и огромными глыбами мышц появился на сцене, зал восторженно зашумел. Белое трико трещало на могучем черном теле. Прежде чем взяться за гриф, Бредфорд мелко перекрестился и приступил. Положив штангу на грудь, он одними руками выжал вес - 175 килограммов.
По сравнению с соперником Власов казался поджарым и сухощавым. Выделялись лишь массивные ноги.
Намазав ладони магнезией, поправив очки, Власов с усилием взял штангу па грудь и потом натужно, на одной воле выжал снаряд. 180 килограммов. Великолепный результат! Но Бредфорд, искусно прикидывавшийся слабачком, повторяет его. Что ж, пока он в своей стихии.
Разминаясь перед рывком, Власов нервничает. Спортивная "разведка" подвела. Считалось, что американец гораздо слабей. В 1959 году на чемпионате мира Бред-форд выжал всего 170 килограммов, а теперь столько же одолел даже легкий тяжеловес Шеманский.
Боб Гофман давно уже подсмотрел эту черту нашего силача - излишнюю восприимчивость, быструю и, увы, неадекватную реакцию на обстановку борьбы. Теперь он надеется, что его лошадки зажмут Власова в психологические тиски. Они могут. Бредфорд спокоен как гора. А Шеманский кого угодно, даже самого Томми Коно, может поучить умению владеть собой.
В рывке американцы берут 150 килограммов. Отлично! Андерсон, чья тень витает над олимпийским помостом, таких весов не брал. Подходит Власов. Волнуется. Но вес берет. Чисто и аккуратно. Заказывает 155 килограммов. От волнения теперь не остается и следа. Произошел перелом. Американцы хмурятся, а Власов, штангист новой формации, выбрасывает над головой 155 килограммов. А впереди его коронное движение - толчок.
Власов страшен, когда он уверен в себе. Словно раскрываются ворота шлюза, и сила, хлынув буйным потоком, не оставляет никакой надежды ее остановить.
Для толчка нужен не домкрат, а поршень, под которым гремит взрыв. Бредфорд взрываться не умеет. Тогдашние атлеты жим всеми правдами и неправдами пытались превратить в толчок. Бредфорд толчок исполнял так, словно это замаскированный жим. Он устал. Движения стали еще медленней, чем всегда. 177,5 килограмма он толкнул лишь со второй попытки. В третьей, взяв на грудь 182,5 килограмма, Бредфорд, была ни была, выдавливает штангу вверх. Новый олимпийский рекорд!
Глубокая ночь. Над Римом высыпали крупные звезды. Даже кварталы, где сосредоточены злачные заведения, начинают затихать. Но "Палацетто делла спорт" бурлит. Призрак небывалой сенсации начинает материализовываться в высоком стройном силаче из СССР. Мозг зрителей сверлит мысль, что, если повезет, не их дети, а они сами будут присутствовать при свержении андерсоновских рекордов века. Все устали. Измучились. Глаза закрываются. Клонит в сон. Но волна энтузиазма прокатывается по рядам, когда Юрий выходит на помост. Равнодушных нет. Обстановка как на страшном суде. Принеси сюда мертвых, они бы встали и пошире раскрыли глаза.
На штанге 185 килограммов. Словно бросаясь головой в омут, Юра широким шагом подходит к снаряду, без промедления берет его на грудь, толкает, и три белые лампы вспыхивают перед ним.
Есть 520 килограммов! Официальный мировой рекорд Андерсона побит. Свист! Рев! Стон! Грохот! Власов тяжело дышит и слушает, слушает, слушает эту музыку победы. Это не публика гремит овациями. Это рушится, грохочет и окутывается пылью старый низвергнутый рекорд.
Юра в ударе. Он выбил соперников из борьбы. На один. Глаза блестят лихорадочным огнем. Он суров, словно перед ним целое войско врагов. Он готов на все. Просит установить 195 килограммов. В мертвой тишине поднимается из подседа с тяжким грузом на груди. Безо всякого выражения смотрит в темноту зала. На последние ряды. Как будто уснул. И вдруг, ускоряясь, штанга подскакивает и, звякнув, застывает над головой. Есть 530 килограммов!
Атлет щедр. Он не в силах остановиться. Голос диктора врезается в шум зала: "Власов просит установить 202,5 килограмма. Больше мирового рекорда американца Ашмана на 1,5 килограмма".
Власов выходит жутко сосредоточенный. Он не от мира сего. Кто-то начинает аплодировать. На него шикают. "Силинцио! Силинцио!" ("Тишина!") - слышится призыв. На помосте не просто Власов. На помосте человек из XXI века. Ведь только в начале третьего тысячелетия ожидалось, что рекорды "подъемного крана" падут.
Когда Власов взял штангу на грудь, многие заволновались. Боялись, что сломается гриф. Атлет собрался, приготовился разом выстрелить всю силу мышц. Толчок!
Титаническая борьба с весом. Секунды, доли секунд, после которых отходишь и не можешь отойти месяцами. Мышцы затвердели как булыжники. На лице вздулись крупные шланги вен. Бисеринки пота светятся на лбу. 537,5 килограмма! Сумма Андерсона перекрыта сразу на 25 килограммов.
Болельщиками овладевает безумие. Толпа, опрокинув кордон полицейских, врывается за кулисы и на руках уносит Власова. К нему тянутся сотни рук. До него хотят дотронуться. Кто-то в суматохе крадет его старые, потрепанные и оттого еще более драгоценные ботинки.
На закрытии Игр Власов нес советский флаг. Но и выйдя из ворот римского стадиона, он не кончил почетный марш, а только начал его. На него обрушились миллионы похвал. Его узнавали на улицах. Его слушали как оракула. За каждым его шагом следили тысячи глаз. Как только его не называли! Несравненный, феноменальный, могучий, непобедимый... Называли по заслугам. Но...
С тех пор как 19-летний слушатель Военно-воздушной академии Юрий Власов сидел на мокрых скамьях Зеленого театра в Москве и подавленно следил за подвигами андерсеновской силы, прошло пять лет. Какой парадокс! Власов, наверно, никогда не думал о том, что, если отвлечься от чисто физической силы, тогда, в том далеком 1955 году, он был сильней, чем теперь, в апогее славы, когда всего достиг, все сумел сделать. Толпа преследователей осталась позади. Он был невероятно силен, Юрий. Власов. Хорошо сложен. Тонко чувствовал вес. Отличался быстрой реакцией. Но как забытый в ножнах клинок тупится и ржавеет, так и атлет топчется на месте и теряет силу, если каждодневно не готовит себя для схваток боевых.
Юрий не был зазнайкой. Когда журналисты позволяли себе отпускать по адресу Андерсона шутливые замечания, Власов гневался, называл Андерсона великим и говорил о нем приподнято и даже с пафосом. Но Пауль был соперником вчерашним. Сегодня он остался позади. Впереди никого. Только ты сам. А соперничать с самим собой порой не под силу даже великим силачам.
После Римской олимпиады Власов очутился в своеобразном вакууме. Он мог бы первым сделать 600 килограммов в троеборье, но завеса из похвал скрывала от него эту даль. Он работал вполсилы, редко выступал в состязаниях.
Только в 1962 году побил он рекорд Андерсона в жиме, утяжелив его на полкилограмма. В 1961 году на чемпионате мира Юра набрал всего 525 килограммов, в 1962-м - 540. Как видим, он кружил возле своих прежних результатов, не осмеливаясь далеко от них отходить.
Судьба сжалилась над ним и послала ему соперника. Сначала Леонид Жаботинский был у Власова вроде ассистента. Он подавал надежды. Не больше. Но постепенно Леонид стал убыстрять ход и даже осмелился побить рекорд товарища в рывке. Дальше - больше. Хотя троеборье Власова к тому времени стояло на отметке 557,5 килограмма (соперничество началось), Жаботинский в марте 1964 года предпринял на него успешную атаку. Атака удалась. Получилась замечательная сумма - 560 килограммов. Впервые с 1960 года журналисты не знали, кого называть сильнейшим человеком на земле.
Это был год Токийской олимпиады. До сих пор рекорды Власова двигались вперед как бы по инерции. Но она гасла, и оказавшийся впереди Жаботинский зримо показал это всем, кто имел глаза. Во Власове наконец проснулся дремлющий лев. Два лидера вышли на финишную прямую и теперь отдавали все силы, чтобы вырваться вперед. На первенстве Европы в Москве в отсутствие главного соперника Власов перечеркнул его: рекордную сумму и поставил новую - 562, 5 килограмма. Леонид чувствовал, что токийское "золото" потянет не меньше 570 килограммов, и готовился на этот вес. Но накануне Олимпиады Власов нанес ему удар неслыханной силы. Он побил все его рекорды, побил жестоко и убедительно, доведя сумму троеборья до 580 килограммов. В поединке нервов Жаботинский оказался на полу.
Наступило короткое затишье. Сумма 580 килограммов обещала Власову золотую медаль. Жаботинский, зачарованный этим магическим числом, видимо, смирился с "серебром". В конце концов его рекорды были лишь отдельными эпизодами в битве гигантов, после которых сильнейший неизменно восстанавливал статус-кво.
Как бы то ни было, из создавшейся ситуации Леонид мог извлечь для себя нечто важное - спокойствие. Золотая горячка его не касалась. Он мог спокойно тренироваться, копить силы, а там, как говорится, глядя по обстановке.
Власов обладал всеми титулами, какие только мог предложить тяжелоатлетический спорт. Четыре года он купался в славе. Он имел на боевом счету 580 килограммов. И наверно, сама мысль, одна вероятность того, что в силу каких-то трагических случайностей он может упустить золотую медаль (спорт есть спорт), бездонным ужасом наполняла его существо. Леонид, как бедняк, мог с легкой душой уходить из дому и не запирать дверь. Власову судьба определила другую часть - сидеть на своих атлетических сокровищах и сторожить их, не зная покоя ни ночью ни днем. Наверно, поэтому в день решительной схватки признанный лидер нервничал и не находил себе места. Леонид же был более спокоен и с виду даже флегматичен.
Власов ринулся в битву с места в карьер. В нем чувствовалось неистребимое желание бить, рубить, колоть... Холодок расчета растаял в огне страстей.
В жиме лидер зафиксировал 192,5 килограмма. Леонид отстал на 10 килограммов. В рывке Жаботинский выступал успешнее, однако Власов по-прежнему оставался на 5 килограммов впереди.
Азарт хорош, когда атлет держит его в руках. В случае Власова азарт руководил им самим. Подняв в рывке лишь 162,5 килограмма, Власов захотел себя убедить, что его относительная неудача - игра случая, которую он исправит за несколько секунд. Он установит новый мировой рекорд, рванет 172,5 килограмма. Соперник будет сражен. Ничего, что подход четвертый, незачетный. Зато это будет отличный случай убедиться в своей власти над штангой, стать спокойным, как сталь, удостовериться в умении себя преодолевать, проводить свои решения в жизнь.
Власов о противнике судил по самому себе. Его самого такой ход, наверно, мог бы выбить из колеи. Но соперник, человек флегматичный и уравновешенный, к психическим атакам был равнодушен. К тому же он приехал за "серебром". О "золоте" он мечтал, стремился к нему, хотел завоевать, но только если повезет. Ведь 580 килограммов не шутка. Все шло так, как и должно было идти. Поэтому мировой рекорд Власова особого впечатления на Леонида не произвел.
Сурен Петрович Богдасаров, тренер Власова, не оказывал особого влияния на ход борьбы. Он, как толстовский Кутузов, предоставил событиям идти своим естественным чередом. На его глазах Юрий щедро бросил на помост солидную толику душевных и физических сил. Но удар пришелся по пустоте. Атлет разрядил мышцы (и это перед последним, решающим движением), не увеличив сумму троеборья ни на один грамм. Но, как ни странно, Сурен Петрович безрассудное решение не отменил.
Толчок. Жаботинский толкнул 200, Власов - 205. И тут Алексей Медведев, тренер Леонида, повел тонкую тактическую игру. На второй подход первоначально были заказаны 212,5 килограмма. Заказ отменили. Этот вес ничего не давал. Попросили установить 217,5 килограмма. Расчет был верный. Жаботинский, который до этого невозмутимо совершал свой путь к "серебру", теперь вдруг почувствовал, что до "золота" рукой подать. Ему нечего было терять. Он мог только приобрести. В атлете проснулась необычайная жажда борьбы.
Жаботинский потянул штангу вверх, но не взял даже на грудь. Говорили, что у него болит плечо. А может, просто блеф? Впоследствии многие считали (замечу от себя, совершенно необоснованно), будто тренер и атлет специально договорились играть втемную до последнего хода, когда уже поздно будет что-нибудь менять. Как бы то ни было, успех превзошел все ожидания. Но не хитрость, не уловка тому причиной. Все оказалось гораздо проще. Богдасаров, вместо того чтобы играть в свою игру, во второй раз совершил непростительную промашку.
Жаботинский заказывает 217,5 килограмма. Чем я хуже? Я тоже закажу 217,5. Это было по-власовски. Не уступать ничего. Оставаться лидером даже в мелочах. Но где был Богдасаров? 215 килограммов Юра толкал уже много раз. Он освоил этот вес. Психологически был готов его поднять. Толкни Власов 215 килограммов, Жаботинскому пришлось бы толкать 222,5 килограмма, ибо по собственному весу он Юрия превосходил. Такая тяжелая штанга тогда ему явно была не по силам. Простое решение. Оно обещало Власову успех. Жаботинского же оно выводило за границы тогдашних тяжелоатлетических реальностей. Но это простое решение Богдасаров проглядел.
217,5 килограмма Власову не поддались. Но он еще верил, что "золото" от него не уйдет. А Жаботинский уже выходил на помост. Он был сосредоточен и спокоен. Он чувствовал, что пробил его звездный час.
Короткий миг, и штанга, в которую не верил Власов, очутилась у Леонида над головой. Все счастье Жаботинского и все отчаяние Власова вместились в тот короткий миг.
Раньше Власов на удар всегда отвечал ударом. Спортивный мир с нетерпением ждал, какова будет его реакция на этот раз. Ждал долго. Создавалось впечатление, что он уже никогда не выйдет на помост. Только в марте 1965 года затворник показался на людях. Выход в свет был отмечен мировым рекордом в жиме. И снова Власов исчез. Наверно, он и сам не знал тогда, что на сей раз его исчезновение насовсем.
Он уходил. Потом возвращался. Принимал решение бросить штангу. Потом его отменял. Два года прошло после Олимпиады, а до 580 килограммов не дотянулся никто. В том числе и Жаботинский. Для Власова в этом таилось великое искушение. И он его не преодолел. В начале 1967 года он дал интервью: "...во мне постоянно боролись два чувства: с одной стороны, желание вернуться на помост, победить и вновь обрести все, что приходит с победой, с другой стороны, страх снова потерять это и вторично пережить ту драму, которую я однажды уже пережил. В конце концов пересилило первое. Я понял: если снова не возьмусь за штангу, то всю жизнь потом буду думать, что упустил верную возможность победить, и никогда не прощу себе этого. Таковы личные мотивы моего возвращения на помост".
Но возвращение не состоялось. Свои надежды на новый успех Власов, очевидно, связывал с числом 580. Однако он еще не шагнул на помост, когда Жаботинский нанес ему сокрушительный удар - на соревнованиях в Софии он набрал 590 килограммов. Этой суммой Власов был выбит из "железной игры" окончательно и навсегда. Теперь на мировом помосте остался лишь один сверхатлет - Леонид Жаботинский. В обоззримом будущем никто не мог угрожать его царствованию. В тяжелой весовой категории наступил мир и покой.
ВТОРОЙ ВИТОК СПИРАЛИ
Слава Джона Дэвиса, Дага Хэпбурна, Норберта Шеманского, Пауля Андерсона, Юрия Власова - Жаботинский унаследовал ее всю. Под этими именами он подвел итоговую черту и золотыми буквами написал свое имя. Началась его эра. Он правил единолично. Он создал положение, когда на первенствах страны, Европы и мира разыгрывались все места, кроме первого. Первое было заранее отдано ему.
Украинский паренек, каким был Жаботинский лет пять назад, перестал существовать. Тот Леня ходил с авоськой на тренировки, знал, что впереди у него еще целый воз работы, и старательно учился у мастеров. Теперь в его поведении появились солидность, важность, сановность. Всем своим видом он словно говорил: "Я себе цену знаю".
Не ищите здесь подтрунивания. Это был редкостный силач. По своему весу он оставил позади даже "крошку Пула". Но сходство между ними ограничивалось только весом. Какой это был вес? Человек, решивший, что вместе с Жаботинским тяжелая атлетика вернулась к эпохе силачей-комодов, ошибся бы по всем статьям. Грузный на вид, Леонид тем не менее отличался необыкновенной для своего веса подвижностью и быстротой. С места он выпрыгивал вверх на 87 сантиметров. Многих в команде обыгрывал в прыжках с места в длину. Когда он играл в настольный теннис, зрители невольно забывали о его гигантском весе. Настолько он легко двигался.
Он отменно чувствовал пространство и вес. Стоя спиной к баскетбольному щиту, с места штрафного бросал мяч и клал его в корзину два раза из трех. Он обладал отличной гибкостью и мышечной чувствительностью. Его техника (особенно рывок) - это готовое учебное пособие.
Но вот он достиг всего. До его средних результатов соперники не добирали пуды. Никто ему не угрожал. Никто не беспокоил. Только что набранные 590 килограммов поставили его особняком.
А теперь давайте проследим, как и с чего началось падение одного из самых великих атлетов нашего столетия. Другого такого поучительного примера, пожалуй, не сыщешь. Редко кто забирался на такую высоту, и никто в своем поражении не был повинен больше, чем Леонид в своем. Но в тяжелой атлетике это не исключительный случай. Поэтому вдуматься в уроки, которые преподала Жаботинскому жизнь, полезно не только тяжеловесам и не только тяжелоатлетам.
Если бы Леонид хорошенько проанализировал эволюцию Власова как атлета, он бы имел возможность сделать вполне определенные выводы: отсутствие конкуренции, недостаточная работа, редкие старты, безмятежная уверенность в себе - они, словно мины, взрывались у Власова под ногами на разных этапах его спортивного пути. Он честно и открыто сказал об этом сам. Он понял, что без Жаботинского его главный рекорд никогда не появился бы на свет.
"...Когда о себе серьезно заявил Жаботинский и я увидел, что это тот человек, который не постесняется наступать мне на пятки, я взял себя в ежовые рукавицы и за два года довел рекорд до 580 килограммов. Конечно, в том, что этот рекорд появился, есть немалая доля "вины" Жаботинского".
После Олимпиады в Токио некоторое время Леонид еще держал себя в руках. Тень Власова ходила за ним по пятам. Юрий отсиживался дома, но в печати изредка появлялись его обещания всерьез вернуться на помост. Но дальше риторических восклицаний дело не пошло. И Жаботинский потихоньку расслаблялся и благодушествовал. Тренеры досаждали ему лозунгами: "Надо работать! Надо увеличивать нагрузки!" Но чего стоили их лозунги, если на горизонте не было ни одного настоящего противника. А соревноваться с самим собой Леонид не умел.
Он и сам не заметил, как на свой лад стал повторять просчеты Власова. Он уже не участвовал в "железной гонке". Он бегал для здоровья. Поддерживал форму. На помост выходил раз в год по обещанию. Скучал на сборах и, не дождавшись конца, уезжал домой. К жене, к детям. 560-570 он мог "сделать" в любой момент. Чемпионаты мира выигрывал. Чего же боле?
Ему казалось, что в тяжелоатлетическом мире стоит тишина. Покой. И конца им не видать. Конечно, всякие там Рединги, Пиккеты, Дьюбы пытаются что-то сделать, но проку-то не видать. Возможности не те.
Напрасно он так считал. Непобедимость Жаботинского вселила дух неистовства в его противников.
В июне 1967 года (в тот год Леонид набрал в сумме 590 килограммов) американский машинист Пиккет после долгого перерыва вышел на помост. Набрал он... 390 килограммов. Отчаявшись, он отказался выступать на первенстве США. Но не отказался от своих надежд.
В августе того же года Пиккет (ему было 30 лет, рост 2 метра, вес 135 килограммов) впервые набрал 500 килограммов. А уже в сентябре он победил в "матче трех", обойдя старика Шеманского и Гари Габнера. Сумма была посредственной - 528,5 килограмма.
Пиккет был чертовски упорен и в феврале 1968 года, выступая в Чикаго, нанес Жаботинскому первый удар - набрал в сумме 562,5 килограмма и одновременно на 0,5 килограмма превысил мировой рекорд Леонида в жиме, подняв 202 килограмма.
Пиккет был, безусловно, силен и быстр. Он обладал неплохой техникой. Но по сумме качеств, по потенциальным возможностям уступал Жаботинскому гораздо больше, чем число 560 уступает числу 590. Зато наш атлет уступал ему в упорстве. Звонок Леонид услышал, но проснуться все же не захотел.
Включился в работу и чемпион панамериканских игр Джо Дьюб. На третьей предолимпийской неделе в Мехико, увидев Дьюба, Вальдемар Башановский сказал Бобу Гофману: "Пожалуй, из этого парня скоро выйдет неплохой конкурент Жаботинскому".
Вот уж кто рвался к славе, так это Дьюб. Американский журнал "Стренгф энд Хэлф" писал: "Малыш Джо не собирается почивать на лаврах. В настоящее время он тренируется как одержимый. Джо жмет со стоек 207 килограммов, берет на грудь и жмет два раза 193 килограмма, вырывает 146, толкает 218 и приседает со штангой на груди весом 250 килограммов. Джо весит пока 145 килограммов".
Противники шли вперед, Жаботинский стоял на месте. И в августе 1968 года Дьюб нанес ему новый удар. Вернее, уже не ему, а своему соотечественнику Джорджу Пиккету, у которого он отобрал мировой рекорд в жиме, подняв 204 килограмма.
Были и другие противники. В 1966 году в Берлине на чемпионате мира Жаботинский в гроссмейстерском стиле обыграл молодого американца Боба Беднарского. Правда, был момент, когда нескольким товарищам из нашей делегации требовался валидол. Специалист рывка, Леонид угробил два подхода и так и не поднял начальный вес. Но третья попытка вышла как нельзя лучше.
Беднарский был побит, но поражение только подогрело его честолюбие. Стоя на второй ступеньке пьедестала почета, он обронил: "Леонид, в Мехико мы поменяемся местами". Не слишком скромно, зато выразительно.
На панамериканских играх Беднарский повредил локоть, перенес по этому поводу операцию. Полагали, что он потерян для спорта навсегда. Но к концу 1967 го-да Боб опять показался на помосте и снова перебрался через рубеж 500 килограммов. Рекорд в жиме Беднарский довел до 207 килограммов. Он же на 0,5 килограмма перекрыл мировой рекорд Леонида в толчке, показав 220,5 килограмма. "Нападки" на рекорды в тяжелой весовой категории превращались в опасную традицию.
31 августа 1968 года в игру вступил Дьюб. Он показал результат высокого класса - 574,5 килограмма и попутно установил мировой рекорд в жиме 209,5 килограмма.
Мексиканская олимпиада сильно пощекотала мне нервы. К счастью, старый атлетический конь и на этот раз не испортил борозды. Жаботинский показал свой стабильный результат - 572,5 килограмма. Соперники в полную силу выступить не смогли. Не столько сила, сколько опыт Леонида, его спокойствие (так злившее меня в других ситуациях), непробиваемая уверенность в себе, отбросили их на вторые и третьи места.
Но тайное уже стало явным. Задачу 570 килограммов Дьюб успешно решил и теперь шел дальше. 581 килограмм имел на своем счету Беднарский, 562,5 - Пиккет. В десятке мира их подпирали советские атлеты Дьяченко и Алексеев, с суммой 540 килограммов делившие шестое и седьмое места.
Никто и не заметил, как в тяжелом весе не стало короля. Жаботинский оставался. И все его титулы были при нем. Но соперники уже почувствовали, что на следующем чемпионате будет не урок штанги, а настоящая борьба.
Умом Жаботинский понимал, что пора поднажать. И время от времени пытался это сделать. Но привычки не сломаешь за один день. Бывали тренировки, когда Леонид резко увеличивал нагрузку, "начинал новую жизнь", но потом приходила усталость, наступали спад, вялость, и все возвращалось на круги своя.
Вот когда появилась нужда в тренере, жестком, властном, чье слово - закон. Его воля должна была подпирать и направлять ослабевшую волю чемпиона. Только такой человек мог вдохновить Жаботинского на новый взлет. Увы, ни Ефим Айзештадт, ни Алексей Медведев не годились на такую роль. Они обладали совещательным голосом, а требовался решающий.
Когда в 1969 году Боб Гофман привез Дьюба на варшавский чемпионат мира, Джо вполне созрел для борьбы за мировой престол. При росте 183 сантиметра он весил около 150 килограммов, объем груди - 136 сантиметров, бицепса - 50, шеи - 52, окружность талии - 115 сантиметров, бедер - 82,5.
Журнал "Стренгф энд Хэлф" писал о нем: "Несмотря на свои огромные размеры, Джо передвигается легко и быстро. У него хорошая реакция. И это прямой результат специальных упражнений на гибкость, которые входят в его ежедневный тренировочный комплекс. По натуре Джо весельчак с большим чувством юмора. Однако на помосте он предельно серьезен. В такие минуты он может оскорбить товарища по команде, и это лишний раз говорит об удивительном сочетании в этом человеке врожденного качества доброты и необыкновенного честолюбия.
Несмотря на это, Джо слывет человеком с крепкими нервами. Его способности преодолевать психологическое давление могут позавидовать многие. Если говорить о взрывной силе Джо, то она невероятна! Все это вместе взятое вкупе с прилежанием и упорством делает Дьюба потенциальным соперником самых тяжелых штангистов земли".
И вот Варшава. Уставший от славы чемпион и целая дюжина претендентов: американец Дьюб, бельгиец Рединг, наш Батищев, немцы Ригер и Манг, финн Лахденранта... Горящие жаждой борьбы, жадно предчувствующие заветный выигрыш - чемпионский титул. Стоит бороться, стоит рисковать.
В жиме Леонид отстал от Дьюба на 5 килограммов, подняв всего 187,5. Раньше американец был слаб в темповых движениях. Но на сей раз он не уступил в рывке ни грамма. Леонид травмировался. Мог ли он в таких условиях надеяться на толчок? Нет, не мог. В итоге впервые за много лет чемпионом снова стал американец. Ему хватило для этого 577,5 килограмма.
"Вернет ли Жаботинский звание чемпиона мира? - писал в газете "Советский спорт" заслуженный мастер спорта Д. Иванов. - Думаю, что вернет, если в нем заговорит честолюбие. Не хочу унизить призеров варшавского чемпионата, но ни Дьюб, ни Рединг, ни Батищев не имеют таких богатых атлетических данных, какими наделен Жаботинский. И среди молодежи пока не видно второго подобного богатыря.
Конечно, то, что пережил Жаботинский в Варшаве, трагично, но не послужит ли это доброму делу? Все может быть. По-моему, гигант не сказал своего последнего слова. Вместе с Виктором Куренцовым и Яном Тальтсом Леонид Жаботинский вполне может возглавлять нашу дружину вплоть до Мюнхенской олимпиады. Но сумеет ли за это время подрасти достойная смена? Появятся ли новые Куренцовы и Жаботинские? Вот в этом я не уверен".
Действительно. Трудно было предвидеть, что Жаботинский, по существу, уже вне "большой железной игры". Власов был поражен в самое сердце, когда счастливый соперник буквально из рук выхватил у него золотую медаль. Самому Жаботинскому удар был нанесен еще быстрее, еще сильнее, а главное, совершенно неожиданно. Как гром с ясного неба!
Да, "крошка" Андерсон пробороздил в нашей памяти глубокий след. Мы и по сей день никак не можем привыкнуть к мысли, что новые таланты не появляются, как чертики из табакерки, а медленно растут среди нас, под боком, прямо на глазах. Из месяца в месяц, из года в год.
В 1968 году на первенстве страны в Луганске Алексеев (вслед за Жаботинским и Батищевым) был третьим с суммой 540 килограммов. В следующем году наступил спад. Василия мучили травмы. Он показал всего 530 килограммов. Зато в январе 1970 года его сумма потрясла весь мир.
Жаботинский получил возможность составить четкое представление о том, что чувствовал в свое время Власов. Надежда, заключавшаяся в числе 590, рухнула, когда Алексеев (больше чем неизвестный - он несколько лет был рядом, у всех на виду, но даже специалисты смотрели сквозь него, как сквозь стекло) в Великих Луках набрал 595 килограммов (210 плюс 165 плюс 220). Все рекорды Жаботинского были побиты одним махом. Это был чувствительный удар в солнечное сплетение, но еще не разгром. Будь в запасе время, Жаботинский, пожалуй, мог бы отдышаться и прийти в себя, приготовиться к борьбе. Но передышки Леонид не получил.
Алексеев отдыхал только два месяца, а в марте учинил новый набег. Он атаковал уже не Жаботинского, а самого себя. Это произошло в Минске на международных соревнованиях "На приз дружбы". 18 марта 1970 года в 21 час 14 минут фантастическая сумма в троеборье - 600 килограммов - покорилась русскому богатырю.
Прошел месяц, и на первенстве страны Алексеев снова устроил погром в таблице рекордов. Атлант поднял тяжелоатлетическое небо еще на 7,5 килограмма вверх. Он выполнял работу, которой Жаботинскому хватило бы на несколько лет. Он словно торопился, словно боялся опоздать. Он как будто задался целью сверхактивностью, сверхнапором, сверхрезультативностью подчеркнуть свое отличие от предшественников, умевших ценить свое положение и свой покой. В конце июля в венгерском городе Сомбатхее, где проходил чемпионат Европы, Алексеев в третий раз вступил в "большую железную игру". В финале богатырской симфонии он, как по клавишам, прошелся по своим рекордам, и родилась новая сумма - 612,5 килограмма.
Три месяца спустя новый старт - теперь за океаном, на первенстве мира в американском городе Колумбусе, Алексеев в очной ставке с главными соперниками доказал, что 612,5 килограмма - это не озарение, не вдохновение, не минутный порыв, и повторил рекордную сумму у всех на глазах. Попутно был установлен мировой рекорд в толчке - 227,5 килограмма.
Жаботинский на уровне 570 килограммов, чуть-чуть поднимаясь, чуть-чуть опускаясь, царствовал пять лет. Со времени варшавского триумфа Дьюба прошел год. В Колумбусе Джо выступил в полную силу, снова набрал 577,5 килограмма. Но на этот раз они не принесли ему даже бронзовую медаль. С появлением Алексеева жизнь в тяжелом весе понеслась вскачь.
Под новый год неутомимый силач стартовал в соревнованиях на Кубок СССР. Верный себе, он извергал мировые рекорды, как вулкан, - 222 килограмма в жиме, 240 в толчке и наконец 625 килограммов в сумме. 1970 год был прожит на одном дыхании. Алексеев вступил в него малоизвестным штангистом, а закончил спортсменом номер один, автором 26 мировых рекордов.
На каждом соревновании от Алексеева ждали рекордов, и, надо сказать, он почти никогда не обманывал ожиданий. Иногда он даже превосходил самого себя, как, например, на V Спартакиаде народов СССР, когда за один вечер атлет установил сразу семь мировых рекордов, доведя сумму в троеборье до 640! Выступая в апреле 1972 года на первенстве СССР в Таллине, Алексеев прибавил к этой сумме еще 5 килограммов. Поистине чудо-атлет!
Итак, если Власову достался один удар, то в Жаботинского попала целая очередь. Своими результатами Алексеев решительно выбил его из игры.
ТРЕТИЙ ВИТОК СПИРАЛИ
В 1955 году Андерсон, перебравшийся в сумме троеборья через 500-килограммовый рубеж, гордо пребывал в тяжелоатлетическом вакууме. Напомним, что на июньской встрече в Москве наш чемпион Алексей Медведев проиграл ему 67,5 килограмма!
Тяжелую перчатку, брошенную гигантом, никто поначалу не смог поднять и за рубежом. В октябре на первенстве мира в Мюнхене соотечественник рекордсмена Джеймс Бредфорд уже в первом движении - жиме - уступил ему 20 килограммов, а итоговый разрыв (Андерсон был первым, Бредфорд - вторым) составил 37,5 килограмма.
Однако уже на следующий год на Олимпиаде в Мельбурне перед последним заключительным движением - толчком - Андерсон выступил в несвойственной ему роли догоняющего, проигрывая аргентинцу Сельветти 7,5 килограмма. Как говорится, на последнем издыхании, всеми правдами и неправдами ему удалось догнать соперника, всего лишь догнать, набрав 500 килограммов. Парадоксально - лишь меньший собственный вес позволил гиганту Андерсону получить заветную золотую медаль.
Кто же такой Сельветти? Где его нашли? Любопытный факт: оказывается, конкурент Пауля никаким новоявленным чудом не был и выступал уже задолго до того, как тот преодолел 500-килограммовый барьер. Так, с суммой 432,5 килограмма в 1952 году он завоевал бронзовую медаль на Олимпиаде в Хельсинки, а в следующем году опять был третьим на чемпионате мира в Стокгольме, где набрал 450 килограммов. Но появился могучий лидер, и Сельветти, чего от него мало кто ожидал, вдруг совершил рывок вперед и дал ему жестокий и решительный бой. Свято место пусто не бывает. Видно, так уж устроен тяжелоатлетический мир, что рядом с рекордсменом, как бы ни был высок его результат, рано или поздно появляется серьезный соперник.
Пауль, набрав 500 килограммов, все-таки имел некоторое время, чтобы ощутить себя атлетом-премьером. Алексеев, раздвинувший атлетические горизонты еще на сто с лишним килограммов, также заслужил право на улыбку судьбы, но жизнь, не позволив ему понежиться под солнцем победы, решительно повернула его лицом к борьбе.
После открытия "клуба 500" первого шестисотника мир ждал полтора десятка лет. Его появление было сродни чуду, а чудо по природе своей уникально. Везде, но только не в тяжелой атлетике, где, едва появившись, чудо, случается, сразу идет в серийное производство.
Увы, у рекордов века подчас бывает очень короткая жизнь. 18 марта 1970 года Алексеев открыл "клуб 600", а всего через два месяца в этом клубе появился второй член - бельгиец, чемпион Европы Серж Рединг. Двое шестисотников - это уже основа для острого атлетического сюжета. И впрямь. Алексеев еще не успел себя как следует ощутить в роли лидера, как два его новорожденных рекорда - в жиме и толчке - на время переменили прописку.
Не странно ли, вес штанги растет, а паузы, отпущенные рекордсменам на безмятежное существование, становятся короче. Атлету, заступившему на богатырскую вахту, не приходится доверять старым представлениям и весам. Ему самому приходится вновь и вновь решать, сколько весит каждый рекорд.
Что такое 645 килограммов? Тяжело это или нормально, страшно или легко, тупик это или промежуточный финиш на дальнем пути. Все люди в мире будут думать, что Василий достиг немыслимых высот. По-человечески так захочется поверить в свою исключительность, в свои авторские права на чудеса. Искушение, против которого трудно, но необходимо устоять.
Рекордсмен в спорте не существует сам по себе. Ему только кажется, что, установив рекорд, он отрывается от преследователей и уходит вперед. Потому что уходит он не один. Хочет он или не хочет, но вместе с ним словно на буксире, словно в одной упряжке, трогается вперед весь тяжелоатлетический мир. И в первую очередь непосредственные противники. Вчера они, быть может, были совсем не опасны, но, сдвинутые с мертвой точки, новыми глазами взглянувшие на борьбу, они уже совсем другой меркой меряют свои шансы на успех.
Свое веское слово Алексеев сказал. Положение определилось. За возмутителем спокойствия в тяжелом весе отряжена погоня. Года два назад 645 килограммов могли бы морально подавить любого силача на земле. Теперь сильнейшие даже не готовились повторить этот результат. Они готовились его побить. Обозримое будущее спокойной жизни нашему тяжеловесу не обещало.
В июле 1971 года на первенстве Европы в Софии Рединг в жиме атаковал вес 220 килограммов. Он поднял штангу на вытянутые руки, но зафиксировать не сумел. Убитый неудачей, он не нашел в себе сил продолжать атлетический спор и, будучи в полном здравии, неожиданно ретировался из Софии восвояси, тем самым основательно поколебав представление о своей психологической несокрушимости.
Несколько месяцев спустя на первенстве мира в Лиме спор гигантов возобновился. На сей раз Редингу в одном движении удалось оказать достойное сопротивление нашему богатырю. После того как Алексеев выжал 227,5 килограмма, Серж заказал 228. И он поднял этот колоссальный вес, установив новый мировой рекорд. Увы, торжество бельгийского силача длилось всего несколько минут. До тех пор, пока невозмутимый Алексеев не перекрыл этот результат на 2 килограмма. Серж, как говорят, повредил руку и, таким образом, открыл перед основателем "клуба 600" дорогу к титулу чемпиона.
Между тем быстро приближался 1972 олимпийский год. "Я убежден, - говорил Рединг, - для того чтобы стать олимпийским чемпионом в Мюнхене, потребуется набрать 630-640 килограммов".
Кто же мог замахнуться на такой результат? Кроме Алексеева и Рединга, в числе соискателей золотой мюнхенской медали упорно назывались два атлета: американец Кен Патера и западногерманский немец Рудольф Манг.
Если у Патеры долгое время были только потенциальные возможности, то Рудольф Манг мог похвастать вполне реальными результатами.
Самый молодой из атлетов, которые собирались спорить за олимпийскую медаль, родился в 1950 году. В юности увлекался борьбой. Трое его старших братьев в гараже оборудовали зал, где качали мускулатуру. В этом гараже 12-летний Рудольф и познакомился с "железной игрой". В 15 лет он весил уже 100 килограммов. К 18 годам при росте 181 сантиметр его вес уже равнялся 112 килограммам. Однако Манг не выглядел громоздким. Стройность и пропорциональность сложения скрадывали вес.
Манг был очень быстр. Стометровку пробегал за 12 секунд. Очень любил ходить на руках. Помимо штанги, в его тренировочную программу входили также плавание и велоспорт.
Рубеж 500 килограммов Манг преодолел прежде чем ему исполнилось 17 лет. В самом начале 1970 года гроссмейстерская сумма - 570 килограммов - снова привлекла к Мангу внимание всего атлетического мира. Так много килограммов и так мало лет! Ведь этот результат штангист показал еще, не достигнув двадцатилетнего возраста.
Напомним, что "смотрины" Манга состоялись на Олимпиаде в Мехико, где с суммой 525 килограммов он занял пятое место. А в июне 1971 года на первенстве Европы в Софии мы увидели уже не мальчика, но мужа. Выступая не по годам уверенно, в рывке он сумел опередить даже самого Алексеева, в отличном стиле подняв 175 килограммов. В итоге трех движений получилась внушительная сумма - 602,5 килограмма.
В марте 1972 года Манг показал результат 625 килограммов и побил рекорд Алексеева в жиме. В мае того же года на первенстве Европы в Констанце (Румыния) немецкий атлет выступил еще успешнее. Он опередил Алексеева в жиме и рывке, подняв соответственно 230 и 177,5 килограмма. В сумме троеборья немецкий силач отстал от Алексеева всего на 2,5 килограмма, показав впечатляющую сумму 630 килограммов.
Вот что писал о Манге американский журнал "Лиф-тинг Ньюс": "Рудольф Манг, надежда ФРГ на Олимпийских играх 1972 года, продолжает прогрессировать. В 16 лет этот паренек показывал результаты, которые Ю. Власов и Л. Жаботинский показывали в 21 год. Молодой штангист тренируется по специальной программе, которая рассчитана на пять лет вперед вплоть до Олимпиады 1972 года. Чтобы хорошо подготовиться к Олимпийским играм в Мюнхене, немцам придется затратить только на питание Манга кругленькую сумму в 4,5 тысячи фунтов стерлингов, однако они считают, что золотая олимпийская медаль на шее Манга стоит таких затрат".
Как видим, Олимпиада еще не стартовала, а борьба за медали уже началась. Противники повели психологические атаки на Алексеева сразу с нескольких сторон. Василий принял вызов. На удар отвечал двойным ударом. Талант его находился в самом расцвете. Сила, казалось, не знала границ. И хотя соперники, нацелившись на победу, подняли свои результаты до поистине космических высот (620 килограммов - у Рединга, 630 - у Манга, 635 - у Патеры), все же 645 килограммов Алексеева поставили его выше всех.
И тем не менее только помост мог по-настоящему разрешить этот спор. Можно быть лидером, можно по предварительным результатам опережать всех, но если нет у человека характера, если нет стойкости бойца, в решительный час техника может "развалиться", противники вследствие "мандража" получат неожиданную фору и сила лидера так и не превратится в результат.
Время заметно изменило Алексеева. В 1968 году, когда в Луганске он завоевал на чемпионате СССР бронзовую медаль, это был высокий стройный человек, мало походивший на традиционного штангиста-тяжеловеса. Прибавляла в весе штанга, прибавлял и Василий. В 1966 году он весил лишь 100 килограммов, в 1970-м - 133, зато в Мюнхене за километр можно было увидеть, что делает в спорте внушительный, даже громоздкий богатырь. Когда он встал на весы, они показали больше 152 килограммов.
Соперники оказались легче. И меньше всех - около 130 килограммов - потянул главный из них, Рудольф Манг.
Особая атмосфера воцарилась в разминочном зале, когда семеро претендентов на тяжелоатлетический престол очутились в четырех стенах. С лица Рединг спокоен, даже, кажется, сонлив, но в груди его клокочет адский огонь волнения. Выдавая напряжение, крупные капли пота проступают на лбу, медленно текут по щекам. Пот течет по плечам, по спине, и секунданту то и дело приходится браться за полотенце и вытирать "текущего" силача.
И остальным претендентам не по себе. Манг также горит огнем и не расстается с полотенцем. Рядом секундант протирает Патеру. Но не успевает он отойти, как огромный американец опять покрывается градинами пота.
Как нашкодившие мальчишки, могучие атлеты прячут глаза. Они не в своей тарелке. Им не по себе. И только один человек - Алексеев - выглядит так, будто никакого волнения в природе не существует. Со скучающей миной он прохаживается по залу, с плохо скрытой жалостью поглядывает на соперников, и от каждого такого взгляда нервная лихорадка начинает трепать их еще сильней.
- До чего же ты сильный, Серж! - говорит Василий Редингу, и эта внешне безобидная фраза действует на огромного бельгийца, словно безжалостный приговор.
Каждый жест, каждый шаг Алексеева дышат такой уверенностью в себе, будто вопрос о медалях давно решен и предстоит выполнить только пустую формальность - выжать, рвануть и толкнуть штангу, нет ничего проще, чтобы положить медаль в карман.
Откровенно говоря, ход поединка, который миллионам болельщиков представлялся как лакомое тяжелоатлетическое блюдо, меня разочаровал. Манг, до этого побивший рекорд Алексеева в жиме и поднявший 230,5 килограмма, спалил два подхода, так и не выжав снаряд. Только в третьем, отчаянным и некрасивым усилием этот действительно прекрасный жимовик ("Никогда еще за всю мою многолетнюю практику на помосте, - говорил наставник Манга Томми Коно, - я не видел ни одного спортсмена, который бы выполнял жим так безупречно чисто") сумел-таки уйти от баранки, подняв 225 килограммов.
Рединг не сумел и того. Так и не подняв начальный вес, он выбыл из борьбы. Вид у него был такой, словно он попытался остановить бульдозер, но вовремя понял, что лучше не смешить народ.
Последующее напоминало добротное показательное выступление. Оторвавшись в жиме от Манга на 10 килограммов, Алексеев после рывка увеличил свое преимущество еще на 5 килограммов. В толчке Манг не сумел закрепиться даже на втором месте и пропустил вперед Герда Бонка из ГДР.
В итоге наш богатырь набрал 640 килограммов, почти на два пуда - на 30 килограммов - опередив Манга и на 67,5 - третьего призера Бонка. Ровно на столько же - на 67,5 килограмма - перекрыл Василий и восьмилетней давности олимпийский рекорд Леонида Жаботинского.
Если бы меня попросили кратко сформулировать секрет алексеевских успехов, я бы сказал так: удар по нервам соперников, как артподготовка, предваряет каждую его атаку на килограммы.
После Мюнхенской олимпиады, когда тяжелая атлетика с троеборья перешла на двоеборье - рывок и толчок, - Алексееву пришлось приспосабливаться к этому нововведению, отнявшему у него один из главных козырей - жим. Атлет разменял четвертый десяток. И соперники могли надеяться, что темповые движения, требующие резкости и быстроты, будут все больше и больше "подыгрывать" им, молодым.
Если судить только по титулам, в тяжелой атлетике жизнь Алексеева складывалась безоблачно и легко. Он уверенно шагал от одного рекорда к другому и прибирал к рукам все медали, которые спорт мог ему предложить. Но это ошибочное впечатление. И рекорды и медали тянули так много, что вновь и вновь требовалось сверхнапряжение, чтобы склонить победу на свою сторону.
В 1973 году на первенстве мира Манг выиграл у Василия в рывке, и только 225-килограммовый толчок позволил нашему богатырю с перевесом всего в 2,5 килограмма отстоять свой чемпионский титул.
После Олимпиады в Токио Леонид Жаботинский, набирая в троеборье 552,5-572,5, благополучно царствовал несколько лет. В 1969 году американцу Дьюбу понадобилось накинуть всего 5 килограммов, чтобы титул чемпиона мира перешел к нему.
Алексеев постоянно шел вперед, извергал рекорд за рекордом (только в 1970 году он их установил 26), но противники не отставали. И чем больше поднимал наш атлет, тем уже становился разрыв. Ушел из жизни Рединг. Забросил свои железные игрушки Манг. Но в опасной близости дышали в затылок наш Станислав Батищев, болгарин Христо Плачков, немцы Герд Бонк и Юрген Хойзер...
Результаты стареющего ветерана были феноменальными, но соперники без суеверного ужаса брали их на прицел. И в очной борьбе (правда, лишь в отдельных движениях) им порой удавалось заставлять Алексеева отступать. Так, на московском чемпионате мира в 1975 году Плачков на целых 7,5 килограмма обошел Василия в рывке. Со своей стороны, Бонк, подняв на 2,5 килограмма больше Алексеева, первенствовал в толчке. Однако сумма все же получилась лучше у нашего атлета. Титул чемпиона остался за ним.
Между тем приближалась Олимпиада в Монреале. Чем меньше времени оставалось до ее открытия, тем острее становилась конкуренция среди супертяжеловесов. Алексеев по-прежнему устанавливал рекорды, но им не уготована была долгая жизнь. Грядущую Олимпиаду Плачков приветствовал тем, что в декабре 1975 года перекрыл результат Алексеева в двоеборье. Тот отыгрался в мае, но лидирующее положение нашего атлета снова было поставлено под сомнение, когда на чемпионате Болгарии великолепный Плачков набрал 442,5 килограмма, что на 7,5 килограмма превосходило результат Алексеева на первенстве СССР.
Наступление Плачкова на позиции шестикратного чемпиона Европы и мира не было единоличным. С ним в паре активно работал быстропрогрессирующий атлет из ГДР, 150-килограммовый Герд Бонк, чемпион Европы 1976 года. Тогда в апрельском Берлине могучий немец толкнул 252,5 килограмма. Такой вес никто в мире еще не поднимал.
Для Алексеева складывалась драматическая ситуация. Ореол его непобедимости в свете блестящих достижений соперников заметно поблек. На тяжелоатлетической бирже акции ветерана неуклонно шли вниз. Все было против него: и возраст, и мировые рекорды, которые, увы, теперь числились не за ним... И только одно обстоятельство давало ему победный шанс: рекорды, выкованные на тренировках и установленные в подходящей компании, не всегда удается повторить в очной борьбе, так сказать, тет-а-тет. Это как в стрельбе. Одно дело - метко палить по безобидной мишени. И совсем другое - участвовать в опасной дуэли, когда приходится думать не только о том, как получше попасть, но и о том, как бы самому не превратиться в мишень.
Когда Алексеев вышел на помост в Монреале, Плачкова он не увидел, хотя тот и прибыл на соревнования. Говорили, что Христо внезапно заболел. Будем считать, что так оно и есть.
Оставался Бонк. Но только чисто номинально. Хотя со времени минувшей Олимпиады прошло четыре года, казалось, мюнхенский "нокаут" все еще звенит у Герда в голове, мутит сознание, бросает в пот... Бонк, который мог поднять 252,5 килограмма, устанавливать рекорды и угрожать любому из силачей, был разбит и выведен из игры еще до того, как его руки легли на гриф.
Тяжелоатлетического спектакля со сложной фабулой, кульминацией и эффектной борьбой опять не получилось. Вероятно, по силе Алексеев и Бонк были достойны друг друга. Но характер у них оказался настолько разным, что на помосте, по существу, оставался лишь один атлет - наш. Бледная и вызывавшая сострадание копия Бонка, хотя и весила полтора центнера, на исход поединка повлиять уже не могла.
Герд проиграл не только Алексееву. Подняв в рывке лишь 170 килограммов, он безнадежно проиграл самому себе. Его разрывало отчаяние, а Василий тем временем играл в свою игру и расхаживал по помосту с непринужденностью хозяина, который, надев шлепанцы, разгуливает по собственной квартире. И когда после рывка советский атлет на 15 килограммов ушел вперед, Бонк понял, что теперь ему остается лишь отбывать свой номер, ибо вопрос об олимпийском "золоте", если только не произойдет чудо, для него, по существу, уже снят.
Чудо не произошло. В заключительном движении Бонк выглядел не лучше, чем в рывке. Подняв 235 килограммов, он завершил борьбу. И только тут, уже одержав верх, Алексеев по-богатырски закончил схватку, взметнув над головой неслыханный вес - 255 килограммов.
Обойдя своего соперника на 35 килограммов, Алексеев подарил тогда тяжелоатлетическому миру замечательный пример психологической стойкости и неопровержимое свидетельство того, что крепкие нервы стоят не меньше крепких мышц.
Ветераны замедляют бег, но "железная гонка" по-прежнему рвется вперед. И судьбой уже предопределено, что какие-то неизвестные пока дерзкие молодые люди рано или поздно взметнут над головой такие веса, что сегодняшние рекорды поблекнут, как они блекли всегда, когда молодая сила заступала на богатырскую вахту.