Итак, кто наиболее стоек. Возьмём концлагерь

По наблюдениям Бруно Беттельгейма всех заключенных в концентрационном лагере можно было условно разделить на три группы – по тому, как они реагировали на внешние обстоятельства: «В первую группу поместить тех, кто лучше всего мог сопротивляться лагерю, во вторую - тех, кто похуже, в третьих ещё хуже […] вот ответ, данный жизнью. В последней группе - чиновники всех видов и мастей. Для них главное в жизни - это мундир, регалии, чины, отношение начальства. То есть все жизненные ценности - внешние. Попав в лагерь, они моментально всего этого лишаются и оказываются голыми. Основное достоинство чиновника - умение слушаться - здесь оборачивается против него. И в результате быстрый распад личности. На втором месте - глубоко верующие люди. Это понятно - в нормальной жизни они занимались совершенствованием своей души. У них есть вера, и её можно взять с собой в лагерь. И там она может даже укрепиться. Верующие в лагере стараются держаться вместе, помогают друг другу и поддерживают других заключённых. На первом месте - люди, для которых честь намного важнее жизни. В старину это были аристократы, теперь - затрудняюсь найти нужное слово, пусть будет «аристократы духа».

то выживал в концентрационном лагере?«Эйнштейн как-то заметил, что тот, кто ощущает свою жизнь лишённой смысла, не только несчастлив, но и вряд ли жизнеспособен. Действительно, стремление к смыслу обладает тем, что в американской психологии получило название «ценность для выживания». Не последний из уроков, которые мне удалось вынести из Освенцима и Дахау, состоял в том, что наибольшие шансы выжить даже в такой экстремальной ситуации имели, я бы сказал, те, кто был направлен в будущее, на дело, которое их ждало, на смысл, который они хотели реализовать. Позднее американские психиатры получили этому подтверждение на материале военнопленных, находившихся в японских, северокорейских и северовьетнамских лагерях. Не должно ли то, что является верным по отношению к отдельным людям, быть верно и по отношению к человечеству в целом? И не должны ли мы в рамках так называемых исследований проблем мира уделить внимание вопросу: не заключается ли единственный шанс человечества на выживание в общей для всех задаче, в одном общем стремлении к одному общему смыслу?

Итак, в концлагере выживали шизоиды.

 

 

КАК ШИЗОИД ЗАЩИЩАЕТСЯ.

Для понимания того как шизоид защищается надо сравнить особенности страдания человеческого и страдания животного. Животное лишено воображения. Человек в большей степени страдает от представлений как он будет страдать, а не от самого страдания.

Животное страдает оттого, что оно страдает.

Когда несчастье случилось в реальной жизни, то оно воспринимается не так сильно как в воображаемое.

Нельзя забывать о том что львиное количество страданий происходит от того что люди не могут договориться..

Шизоид любую ситуацию рассматривает как с наиболее широкой точки зрения.

Есть такой стиль психотерапии когнитивно поведенческий стиль психотерпиии.

индивиды, страдающие депрессией, оценивают происходящее с негативным или самокритичным уклоном. Они ожидают неудачи, а не успеха, и при оценке своей деятельности склонны преувеличивать неудачи и преуменьшать успех. При лечении депрессии специалисты по когнитивно-поведенческой терапии стремятся помочь своим клиентам распознать искажения в их мышлении, приведя его в большее соответствие с реальностью. Следующий диалог иллюстрирует, как терапевт, тщательно направляя вопросы, показывает клиентке всю нереалистичность ее убеждений.

Терапевт: Почему вы хотите покончить с жизнью?

Клиентка: Без Рэймонда я ничто... Я не могу быть счастлива без Рэймонда... Но я не могу спасти наш брак.

Т: Каким был ваш брак?

К: Он был несчастным с самого начала... Рэймонд всегда был мне неверен... Последние пять лет я редко видела его.

Т: Вы сказали, что не можете быть счастливы без Рэймонда... Вы чувствуете себя счастливой с ним?

К: Нет, мы воюем все время, и я чувствую себя хуже.

Т: Вы сказали, что вы ничто без Рэймонда. До того, как вы встретили Рэймонда, вы чувствовали себя никем?

К: Нет, я чувствовала, что была кем-то.

Т: Если вы кем-то были без Рэймонда, почему теперь он вам нужен, чтобы кем-то себя чувствовать?

(озадаченно) К: М-мммм...

Т: Если бы вы были свободны от этого брака, выдумаете, что мужчины интересовались бы вами, зная, что вы не заняты?

К: Я думаю, они интересовались бы мной.

Т: Возможно ли, что вы нашли бы более постоянного мужчину, чем Рэймонд?

К: Я не знаю... Наверно, это возможно...

Т: Тоща что бы вы на самом деле потеряли, если бы разорвали этот брак?

К: Я не знаю.

Т: Возможно, вы бы стали жить лучше, если бы покончили с этим браком?

К: Нет гарантии, что так будет.

Т: У вас есть настоящий брак?

К: Наверное, нет.

Т: Если у вас нет настоящего брака, что вы в самом деле теряете, если решите разорвать его?

(долгая пауза) К: Ничего, я думаю.

 

Поведенческая составляющая этого лечения вступает в игру, когда терапевт поощряет клиентку сформулировать иные взгляды на ее ситуацию и затем проверить, что они означают. Например, женщину из этого диалога можно было бы попросить записывать свое настроение через регулярные промежутки времени и затем отмечать, как ее депрессия и чувство самоуважения меняются в зависимости от того, что она делает. Если она считает, что после общения с мужем чувствует себя хуже, чем когда она одна или общается с кем-то еще, с помощью этой информации можно заставить ее усомниться в своем убеждении, что она «не может быть счастлива без Рэймонда».

Шизоид постоянно находит другие альтернативы. 

Их уникальные способности психики проиллюстрируем вот таким образом.

  В основе этого радикала лежит специфическая особенность мышления. Какая? Давайте сначала разберемся, что же такое «мышление».

Обсудим на примере. В качестве подспорья возьмем какой-нибудь известный, хорошо нам знакомый предмет. Скажем, стол. Внимательно рассмотрим его и перечислим качества, которые нам удалось в нем обнаружить… Позвольте, уважаемые читатели, автору вести речь о его собственном столе, поскольку за вашими столами ему сиживать, к сожалению, не приходилось. Вы же смело используйте собственную мебель.

Итак, у стола есть размер (в случае автора – чуть больше метра в длину, шестьдесят сантиметров в ширину и около семидесяти – в высоту), цвет (коричневый, а у вас?), качество материала, из которого он сделан (умолчим), вес (стол достаточно тяжелый, но все же его можно приподнять в одиночку), количество опор-ножек (четыре – у кого меньше или больше?) и т.д. У стола есть еще и характерная форма – горизонтально расположенная плоскость (столешница), удерживаемая на определенном (удобном для сидящего человека) уровне посредством вертикальных опор.

Теперь вопрос: какое из перечисленных качеств является самым главным, принципиально важным, делающим этот предмет именно столом, а не роялем, телевизором и т.д.? Кто сказал «цвет»?! – Разумеется, форма. Именно форма, поскольку она и определяет предназначение стола – служить предметом мебели, на котором удобно располагать различные принадлежности для приема пищи, орудия труда, приспособления для игр и т.д. Изменится то, что мы с вами сейчас называем формой (допустим, плоскость-столешница расположится не строго горизонтально, а под углом в сорок пять градусов) – предмет перестанет быть столом. Но если изменится только цвет (коричневый перекрасим в черный) или материал (сделаем не из дерева, а из металла) – стол останется столом. Надеюсь, это понятно.

Среди самых разнообразных по цвету, размеру, весу, деталям формы и т.д. предметов мы легко находим столы. Да, конечно, столы бывают обеденные, письменные, журнальные. Но всех их объединяет этот главный родовой признак: горизонтальная столешница на вертикальных опорах. Специфическая форма стола настолько врезается нам в сознание, что оказавшись (вообразим на минуту!) на инопланетном космическом корабле или производя археологические раскопки древнего города и натыкаясь на знакомую нам горизонтальную поверхность, мы уверенно определяем: это стол, а что же еще?

Не отдавая себе в этом отчета, мы, уважаемые читатели, только что проделали основные операции познавательного психического процесса, именуемого мышлением.

Бросив взгляд на окружающие нас предметы и остановив его на столе, мы осуществили так называемый «первичный синтез». В нашем сознании перестало существовать все, кроме стола. Разложив конкретный (автор – свой, вы – свой) стол на отдельные элементы-качества (форму, размер, цвет) и оценив каждое из них с точки зрения значимости, мы провели анализ; собрав все опять в единое целое, но уже в иерархической последовательности качеств: сначала – самое главное, затем – все остальное, освоили вторичный синтез или просто «синтез».

Поняв, что такое «стол» и разделив все мыслимые столы на группы: обеденные, офисные, верстаки и т.д. (в зависимости теперь уже от второстепенных, а не принципиально важных качеств, которыми наделены все эти предметы без исключения), мы осуществили классификацию, а осознав роль и место стола среди других предметов, поднялись до систематизации.

Таким образом, мышление – это познание предметов и явлений окружающего мира через их главные, принципиально важные качества, свойства. Результатом такого познания становится понятие об этом предмете (явлении), которым человек оперирует в своих рассуждениях и действиях. Ну, вот, пожалуй, и хватит теории.

Проведем эксперимент. Вашему вниманию, дорогие читатели, предлагаются пять предметов, из которых вам предстоит, основываясь на их главных, с вашей точки зрения, свойствах, исключить один – лишний в этом смысловом ряду.

Будьте предельно внимательны. Начали: «гнездо», «нора», «муравейник», «курятник», «берлога». Автор замер в ожидании ответа. Назовите лишнее.

Гнездо? Пожалуйста, аргументируйте вашу позицию. Вы говорите, что гнездо, в отличие от всего прочего, расположено высоко, на дереве, и в нем живут птицы? Прекрасно. А как же куры, они-то живут в курятнике? Курица – не птица? Хорошо. Принимается. Кто следующий?

Нора? Почему? Глубоко в земле? Ее нужно рыть, прилагая усилия, в то время как берлога – просто удобная для лежбища яма, которую находит медведь? Логично. У кого другое мнение?

Муравейник? В нем живут насекомые, а это – особый мир? Мир почти внеземных существ? Тем более – муравьи, которых некоторые исследователи вообще считают обладателями формы разума, альтернативной человеческому? Да, уж. Серьезная заявка на победу в нашей маленькой викторине. И, тем не менее, какой же ответ – правильный?

Курятник. Конечно, курятник. Безусловно, курятник. Ведь это – сельскохозяйственная постройка. Ее сооружают люди, а не куры. Курятник следовало бы расположить в одном ряду не с гнездом и норой, а с коровником, овчарней, конюшней…

В чем же ошиблись те из вас, кто дал другие ответы? И ошиблись ли они?

Да, с точки зрения ортодоксального мышления – ошиблись. С точки зрения шизоидного мышления – нет.

Шизоиды отличаются от всех остальных (нешизоидов, людей с ортодоксальным мышлением) тем, что понятия о предметах (явлениях) окружающего мира у них формируются на основе не только главных, но и второ-, третье- и десятистепенных по значимости качеств. Шизоиды легко создают понятия даже на основе вымышленных, предполагаемых свойств, подчас игнорируя при этом очевидные, реальные.

И главные, и малозначительные, и реальные, и иллюзорные качества предметов (явлений) могут с одинаковой вероятностью занять в сознании шизоида место основного, принципиально важного, без которого этот предмет (явление) существовать не может.

У шизоида для каждого предмета припасено несколько равновеликих по значению понятий. Не верите? Автору, представьте, удалось это доказать экспериментально.

Как-то раз, за чашечкой кофе, автор стал объяснять происхождение шизоидности своим приятелям, один из которых обладал выраженным шизоидным радикалом, второй был человеком, мыслящим гораздо более ортодоксально.

Чтобы пояснить им сущность мышления, автор взял в руки кофейную чашку и затянул привычную «песню»: «У этой кофейной чашки есть целый ряд свойств: размер, цвет, вес, качество материала (увы, в подобных объяснениях не избежать повторов), форма – чашка представляет собой емкость для жидкости… Какое из перечисленных свойств является основным, принципиально важным для этого предмета?»

Два ответа прозвучали молниеносно и одновременно, как выстрелы на дуэли.

«Форма, емкость», – сказал ортодокс. Шизоид ответил… Внимание! «Смотря… для чего… использовать».

Каково?! «Смотря для чего использовать». Для чего же еще, возникает закономерный вопрос, можно использовать кофейную чашку, как не для того, чтобы пить из нее кофе?

Все люди, дорогие друзья, делятся – в зависимости от того, какой ответ они дают на подобный простой вопрос – на две неравные части: на шизоидов и на всех остальных.

Несмотря на несколько шутливый тон, выбранный автором, и на не вполне серьезные обстоятельства, в которых проходил этот эксперимент, надеюсь, вы уловили нечто принципиально важное. А именно: на что бы ни смотрел шизоид, о чем бы он ни размышлял, в его сознании складывается не один образ, не одно понятие воспринимаемого предмета (явления), а несколько (целый спектр!) – равновеликих по значению, равновероятных по возникновению и по дальнейшему использованию в поведении. 

Зададимся вопросом: можно ли полноценно адаптироваться к социальной среде, где преобладают ортодоксы, с таким мышлением? Нет. Так жить нельзя. Но мы не должны забывать, что реальный характер состоит не из одной шизоидности. В него включены и другие радикалы, за счет которых, в данном случае, и происходит постепенная интеграция человека в социум. В результате формируется особая шизоидная структура личности.

На некое своеобразное «ядро», представленное шизоидным радикалом, как бы наслаивается – в муках! – социально-ориентированная «оболочка», состоящая из усвоенных стереотипов ортодоксального поведения - часто формально и с некоторым искажением оригиналов. Чем больше «ядро», т.е. чем более выражена в реальном характере шизоидная тенденция, тем тоньше и ненадежнее «оболочка».

При этом «ядро» и «оболочка» существуют как бы в параллельных мирах: одно – в противоречивом, своеобразном, глубоко оригинальном, нестандартном внутреннем мире, другая – среди людей. Испытывая взаимное влияние, эти структуры, однако, не смешиваются, и личность словно раздваивается, расщепляется. В одном человеке, как в коммунальной квартире, живут несколько индивидуальностей, что и объясняет название виновного в этом радикала (корень «шизо-» происходит от греческого «схизис», что означает «раскол», «расщепление»).

То есть его сознание само защищается от депрессии.. не прибегая к защитам.